Адвокатское бюро "Антонов и партнеры"
АДВОКАТЫ
по уголовным делам по всей России
Новые статьи

Образец кассационной жалобы по уголовному делу о разбое

НАЗВАНИЕ2

от адвоката Антонова А.П., имеющего рег. № 63/2099 в реестре адвокатов Самарской области, осуществляющего деятельность в АБ “Антонов и партнеры” по адресу: 443080, г. Самара, пр. Карла Маркса, д. 192, оф. 619, тел. +7-987-928-31-80, адрес эл.почты: 2717371@gmail.com

в защиту интересов осужденного ФИО1

КАССАЦИОННАЯ ЖАЛОБА

на приговор Октябрьского районного суда г. Самары от 08.12.2020 г. и Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 02.04.2021 г.

Приговором Октябрьского районного суда г. Самары от 08.12.2020 г. (далее — Приговор) ФИО1 был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных п.п. «а, в, г» ч. 2 ст. 163, п.п. «а, в, д, з» ч. 2 ст. 126, п.п. «а, в, д, ж, з» ч. 2 ст. 126 УК РФ и ему было назначено наказание:

— по п.п. «а, в, г» ч. 2 ст. 163 УК РФ в виде лишения свободы сроком на 4 года;

— по п.п. «а, в, д, з» ч. 2 ст. 126 УК РФ в виде лишения свободы сроком на 5 лет 2 месяца;

— по п.п. «а, в, д, ж, з» ч. 2 ст. 126 УК РФ в виде лишения свободы сроком на 5 лет 6 месяца.

На основании положений ч. 3 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений, путем частичного сложения назначенных наказаний, ФИО1 окончательно было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 7 лет 5 месяцев, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

С данным Приговором не согласилась сторона защиты, в связи с чем на указанный приговор в судебную коллегию по уголовным делам Самарского областного суда были поданы апелляционные жалобы защитников Антонова А.П., Лебедева З.С.

Однако, Апелляционным Определением судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 02.04.2021 г. (далее — Апелляционное определение) Приговор был оставлен без изменения, а апелляционные жалобы защитников Антонова А.П., Лебедева З.С. — без удовлетворения.

Сторона защиты с выводами судов первой и апелляционной инстанций не согласна, полагает, что вышеуказанные Приговор и Апелляционное определение являются незаконными и необоснованными, а назначенное ФИО1 наказание несправедливым по следующим основаниям:

Так, согласно положений ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ, основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.

Такие нарушения в оспариваемых судебных актах, по мнению стороны защиты, выразились в следующем:

  1. Неправильное применение норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства в части квалификации действий ФИО1 Несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, изложенным в Приговоре, что повлекло несоблюдение положений ст. 36 УК РФ (эксцесс исполнителя преступления), а также ст. 87 УПК РФ (проверка доказательств)

Так, согласно текста Приговора, ФИО1 признан виновным в совершении двух эпизодов похищения человека, а именно преступлений предусмотренных п.п. «а, в, д, з» ч. 2 ст. 126 и п.п. «а, в, д, ж, з» ч. 2 ст. 126 УК РФ.

1.1.  Согласно положений ст. 73 УПК РФ, при производстве по уголовному делу в обязательном порядке подлежат доказыванию событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства), а также виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы.

Из показаний ФИО1 следует, что он передал потерпевшим в долг денежные средства в общей сумме 300 000 руб., которые потерпевшие длительное время ФИО1  не возвращали.

Как следует из резолютивной части Приговора, одним из квалифицирующих признаков в инкриминируемых ФИО1 деяниях судом установлен п. «а» ч. 2 ст. 126 УК РФ, как совершение похищения человека группой лиц по предварительному сговору.

Таким образом, руководствуясь положениями п.п. 1, 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ, стороной обвинения должен быть доказан, а судом соответственно изложен и мотивирован предварительный сговор между ФИО1, ФИО2  и ФИО3  на совершение похищения ФИО4 и ФИО5, чего судом выполнено не было.

Согласно положений ч. 2 ст. 35 УК РФ, преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали несколько лиц, заранее договорившихся о совместном совершении преступления.

Однако из самого текста Приговора и показаний, которые давали участники уголовного дела в ходе судебного следствия, не следует наличие совместного умысла, а равно как и совместной договоренности между ФИО1, ФИО2 и ФИО3 относительно похищения потерпевших.

Так, в частности, из показаний ФИО1 следует, что он никого не просил похищать ФИО4 и ФИО5, равно как не просил никого применять к последним какие-либо насильственные действия с использованием каких-либо предметов или орудий.

Из показаний ФИО2, изложенных в Приговоре, следует, что ФИО3 позвал сам ФИО2, чтобы тот отвез его на автомобиле в указанное им место, так как сам ФИО2 не мог сесть за руль. Когда они прибыли на встречу с потерпевшими — ФИО4 и ФИО5, то на встрече начались «качели», то приедут, то не приедут, что сильно возмутило ФИО2, в связи с чем он самостоятельно решил напугать потерпевших. Когда приехали ФИО4 и ФИО5 – ФИО2 сам переместил потерпевших из автомобиля ФИО6 и ФИО7 к себе в автомобиль. Сделал он это с применением силы. ФИО2 взял их за руку и за плечо, и сопроводил по очереди к себе в автомобиль. Это было личное решение только ФИО2, свои действия он ни с кем не обговаривал.

Далее, чтобы напугать потерпевших ФИО2 достал наручники и надел их ФИО4 и ФИО5, которые всегда были при нем, так как он являлся директором ЧОПа. ФИО3 в этот момент находился в автомобиле и наблюдал происходящее.

Далее, из показаний ФИО3 следует, что 26.04.2018 г. ему позвонил ФИО2, который попросил его сесть за руль его автомобиля, так как у него болел зуб. ФИО3 согласился помочь ФИО2 и подвезти его. Ему было известно только о том, что ФИО2 о чем-то разговаривал по телефону с ФИО1. О чем именно, он не знал. После того, как ФИО3 подвез ФИО2 в указанное последним место, ФИО2 попросил его подождать. Спустя какое-то время к ним подъехал автомобиль, а ФИО2 вышел из автомобиля, в котором они находились, и направился к подъехавшему к ним автомобилю. После чего ФИО2 вытащил из данного автомобиля сначала одного потерпевшего за плечо и за локоть, а потом второго, и посадил их в автомобиль, в котором находился ФИО3. Далее ФИО2 достал наручники и надел их на руки потерпевшим. При этом, ФИО3 был напуган, не понимал, что происходит и для каких целей ФИО2 совершает данные действия.

Показания ФИО1, ФИО2 и ФИО3 не противоречат друг другу, согласуются и на протяжении всего расследования не изменялись.

Таким образом, из фактических обстоятельств настоящего уголовного дела следует, что все действия по насильственному (недобровольному) перемещению потерпевших ФИО4 и ФИО5 были совершены исключительно только ФИО2. Данные действия не согласовывались им ни с ФИО1, ни с ФИО3.

Каких-либо доказательств того, что ФИО2 заранее обговаривал совершение данных действий с ФИО1, либо с ФИО3, ни в Приговоре, ни в Апелляционном определении не приведены.

Таким образом, выводы судов, изложенные в обжалуемых судебных актах, прямо противоречат фактическим обстоятельствам дела и опровергаются судом первой инстанции в описательно-мотивировочной части Приговора совокупностью изложенных в нем доказательств.

Данные нарушения повлекли за собой неправильное применение уголовного законодательства в части вменения ФИО1 квалифицирующего признака “совершение похищения человека группой лиц по предварительному сговору”, что является существенным нарушением уголовно-процессуального законодательства. В частности, судом были нарушены положения, установленные п.п. 1, 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ.

Таким образом и согласно вышесказанному следует, что никакой предварительной договоренности между ФИО1, ФИО2 и ФИО3 относительно похищения потерпевших не было, а следовательно, в данном преступлении отсутствует признак группы лиц по предварительному сговору, что влечет исключение п. «а» ч. 2 ст. 126 УК РФ из квалификации по двум, инкриминируемым ФИО1 составам преступления.

1.2.     Согласно Приговора Октябрьского районного суда г. Самары от 08.12.2020 г., другим квалифицирующим признаком в инкриминируемых ФИО1 деяниях судом был установлен п. «в» ч. 2 ст. 126 УК РФ, как похищение человека с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой такого применения.

Как было указано выше, никакой договоренности о применении каких-либо насильственных действий к потерпевшим между ФИО2, ФИО1 и ФИО3 не было. Действия ФИО2 были обусловлены исключительно его собственным решением, обусловленным поведением потерпевших. ФИО1 и ФИО3 он в известность о совершении таких действий не ставил.

Более того, сам ФИО1 в момент совершения ФИО2 противоправных действий в отношении ФИО4 и ФИО5 находился в другом месте.

Как следует из показаний самих потерпевших, в частности ФИО5, 18.04.2018 г. он совместно со своим другом ФИО4 находился в кальянной, где за отдельным столиком они беседовали с ФИО1 о сроке возврата переданных им денежных средств. После чего, к ним за столик подсел ФИО2, который спросил у ФИО1 кто ему должен денег. ФИО1 указал на ФИО4 После чего, ФИО2 начал интересоваться у ФИО4, когда тот сможет вернуть ФИО1 денежные средства. При этом именно ФИО2 разговаривал с ФИО4 в жесткой форме, именно ФИО2 сообщил ФИО4, что денежные средства ФИО1 необходимо возвратить в этот же день. Именно у ФИО2 имелся пистолет, который находился у него в кобуре и напугал их с ФИО4. Именно ФИО2 24.04.2018 г. открыл дверь автомобиля и начал заталкивать ФИО5 внутрь, при этом хватая за руку и за одежду. Именно ФИО2 26.04.2018 г. вытащил ФИО4 и ФИО5 силой из автомобиля ФИО6 и ФИО7 и посадил их в свой автомобиль, где находился ФИО3 Именно ФИО2, как следует из показаний потерпевших, начал впоследствии наносить удары потерпевшим, высказывал в их адрес угрозы и т.д.

Аналогичные показания были даны и ФИО4 в части применения насилия и угроз, согласно которых следует, что все указанные действия совершал именно ФИО2, а не ФИО1 и ФИО3.

Аналогичные показания дала и свидетель ФИО8, которая являлась очевидицей событий, происходящих 24.04.2018 г. Так, из ее показаний следует, что именно ФИО2 вышел из автомобиля и, схватив ФИО5, начал затаскивать его в свой автомобиль.

Из показаний ФИО6 ледует, что 26.04.2018 г. он подвез ФИО5 в указанное им место, где к ним подошел ФИО2 и, забрав ФИО5, сопроводил его в свой автомобиль. Увидев ФИО1, ФИО6 спросил последнего — «что это за подстава?». На что ФИО1 ответил, что «понятия не имеет».

Указанное подтверждает факт того, что ФИО1 не был осведомлен о действиях ФИО2 как в части похищения ФИО5 и ФИО4, так и в части применения ФИО2 наручников, т.е. насилия и угроз применения такого насилия.

Объективную сторону данного преступления, как в части похищения, так и в части применения насилия, а равно как и в части применения наручников выполнил именно ФИО2, который свои действия ни с кем не согласовывал и выполнял их самостоятельно, о чем сам неоднократно говорил в ходе судебных заседаний.

Таким образом, выводы суда и в этой части полностью противоречат фактическим обстоятельствам данного уголовного дела, и не соответствуют изложенным в описательно-мотивировочной части Приговора доказательствам.

Данные нарушения повлекли за собой неправильное применение уголовного законодательства в части квалификации действий ФИО1 и ФИО3, которые не были осведомлены о внезапно возникшем у ФИО2 умысле и желании напугать потерпевших и применить в отношении последних наручники с последующим их похищением, что обуславливает существенное нарушение в части применения уголовного законодательства.

1.3.     Помимо этого, согласно положений ст. 36 УК РФ, под эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.

ФИО2 прямо утверждал, что его действия были совершены без какой-либо договоренности с ФИО1 и ФИО3, исключительно по его собственной инициативе, а умысел на совершение таких действий возник в момент совершения данных противоправных действий.

Очевидно, что умысел ФИО1 был направлен только на решение с потерпевшими вопроса о возврате долга, т.е. денежных средств, которые были переданы ранее потерпевшим.

Каких-либо доказательств, свидетельствующих о похищении ФИО1 и ФИО3 потерпевших ФИО4 и ФИО5 в судебных актах ни первой, ни апелляционной инстанций приведено не было.

ФИО1 действительно желал возвратить собственные денежные средства, но не желал применять в отношении потерпевших никаких противоправных действий, и никого об этом не просил. На предыдущих встречах ФИО4 и ФИО5 приводили своих знакомых чеченской национальности, которые угрожали ФИО1.

Так как по своим физическим данным, несмотря на свой возраст,  ФИО1 слабее и меньше ФИО4 и ФИО5, он был вынужден обратиться за помощью с решением вопроса о возврате денежных средств к своему знакомому ФИО2, так как последний по своим физическим данным являлся более сильным и крупным.

Однако ФИО1 не обговаривал с ФИО2 совершение каких-либо преступных (противоправных) действий в отношении ФИО4 и ФИО5. ФИО1 не просил ФИО2 похищать потерпевших, применять к ним насилие и высказывать в их адрес угрозы. Доказательств этого судами первой и апелляционной инстанций приведено не было. Помимо этого, ФИО1 не знал о том, что на эту встречу ФИО2 привезет ФИО3, так как ФИО1 ФИО3 об этом не просил и не осведомлял его о возникшем между ним и потерпевшими денежном споре.

ФИО3 же в свою очередь согласился исключительно только подвезти ФИО2 на его собственном автомобиле в место, которое укажет сам ФИО2, так как последний не мог сесть за руль. Ни о денежных средствах, ни об умысле ФИО2 на похищение потерпевших он, так же как и ФИО1, не знал. С самими потерпевшими ФИО3 также знаком не был. Ни о похищении, ни о вымогательстве денег он не знал, и по объективным обстоятельствам знать не мог.

Таким образом, действия ФИО2 не охватывались умыслом ФИО1 и ФИО3, что подтвердил сам ФИО2.

1.4.  Согласно Приговора Октябрьского районного суда г. Самары от 08.12.2020 г., другим квалифицирующим признаком в инкриминируемых ФИО1 деяниях судом был установлен п. «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ, как похищение человека из корыстных побуждений.

Однако, согласно положений, установленных п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.2019 г. № 58 «О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми», похищение человека квалифицируется по п. «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ (из корыстных побуждений), если оно совершено в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества или прав на его получение и т.п.) или избавления от материальных затрат (возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.), а равно по найму, обусловленному получением исполнителем преступления материального вознаграждения или освобождением от материальных затрат.

Таким образом, похищение человека из корыстных побуждений во всех случаях должно быть сопряжено с получением материальной выгоды для виновного лица, либо избавления от материальных затрат для такого лица.

Очевидно, что согласно фактическим обстоятельствам настоящего уголовного дела, никаких материальных выгод ФИО1 в момент требований о возврате переданных ранее потерпевшим в долг денежных средств не преследовал, и по объективным обстоятельствам преследовать не мог.

Так, из показаний ФИО1  следует, что в марте 2018 г. ФИО5 уговорил его совершать ставки на спорт, в связи с чем ФИО1 передал последнему денежные средства в размере 150 000 руб. В последующем, ФИО5 обещал вернуть ФИО1  денежные средства в размере 300 000 руб.

09.03.2018 г. ФИО1 узнал от ФИО5 и ФИО4, что у него на счету имеется уже 300 000 руб., в связи с чем ФИО1 передал потерпевшим еще 100 000 руб., так как ФИО4 и ФИО5 сообщили ФИО1, что для совершения ставок нужны еще денежные средства.

23.03.2018 вечером он встретился с ФИО5 и ФИО4, и в ходе разговора ФИО5 пояснил ему, что у него все хорошо, и на счету уже 500 000 рублей, в любое время те могут его рассчитать. Также ФИО5 предложил ФИО1 вложить еще деньги, на что последний вложил еще 50 000 рублей, которые передал ФИО5 на руки, при этом пояснил, что в скором времени он планирует переезжать в Москву, и ему понадобятся все его деньги. 

Таким образом, ФИО1 передал потерпевшим денежные средства в общей сумме 300 000 руб.

В последующем ФИО1 просил ФИО4 и ФИО5 вернуть ранее переданные им денежные средства, которые до указанных событий, длительное время потерпевшими ФИО1 не возвращались.

Согласно фактическим обстоятельствам уголовного дела, ФИО4 и ФИО5 занимались ставками на спорт, чего они сами не отрицают. Неоднократно и систематически брали денежные средства в долг у разных лиц для совершения ставок и получения выигрышей от азартных игр. Однако, денежные средства последние не возвращали, в связи с чем имели множество кредиторов.

Так как данная деятельность является рискованной, взятые взаймы денежные средства они не всегда возвращали. 

Так, в частности, ФИО4 и ФИО5  передавали денежные средства ФИО6, ФИО7, ФИО9, ФИО10, ФИО11, ФИО12 и др., которым потерпевшие до настоящего времени денежные средства не возвратили.

Так, из показаний свидетеля ФИО6 следует, что в марте 2018 г. его друг ФИО7 давал деньги ФИО4, чтобы тот сделал на них ставки, и это убедило и самого ФИО6 также дать ему деньги, которые впоследствии были возвращены с процентами. (Т. 2 л.д. 188)

В то же время, свидетель ФИО9  в своих показаниях утверждал, что у него есть друг ФИО7. ФИО7 рассказал ему, что у него есть знакомый, который делает ставки на спорт и выигрывает. Ему можно передать денежные средства и выиграть еще сверху переданной суммы. Его это заинтересовало, и он решил также сделать ставку. Через ФИО7 он передал этому лицу (в дальнейшем он узнал, что это ФИО4) 10 000 руб. Спустя некоторое время он поинтересовался у ФИО7, когда вернут денежные средства, на что ФИО7 сказал, что денег нет и не будет, ФИО4 проиграл все. (Т. 1 л.д. 151)

Сам ФИО7 неоднократно давал ФИО4 денежные средства, чтобы он делал ставки, и в апреле 2018 г. ФИО4 еще не вернул их. (Т. 5 л.д. 29)

Свидетель ФИО14 в своих показаниях подтверждал, что он знаком с ФИО1 и ФИО7  длительное время. От ФИО7 он знал, что ФИО5 и ФИО4 работают по двум схемам, а именно берут денежные средства у тех лиц, которые обращаются к ним, а именно у тех лиц, которых завлекает именно ФИО5, далее делают ставку именно на ту сумму, которую им передали люди, либо они раскидывают переданную им денежную сумму по разным ставкам. (Т. 4 л.д. 177)

Помимо этого, после хищения ФИО4 и ФИО5 денежных средств, принадлежащих ФИО1, которые он передал последним, — ФИО1 обратился в правоохранительные органы с заявлением о привлечении потерпевших к уголовной ответственности по признака состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ.

03.10.2018 года ФИО1 подавал заявление в отдел полиции № 4 УМВД России по г. Самаре (КУСП). Однако в возбуждении уголовного дела по факту мошенничества ФИО1  было отказано, поскольку, по мнению лейтенанта полиции ФИО13, в действия ФИО5 и ФИО4 усматриваются гражданско-правовые отношения.

Вернуть задолженность таким путем пытался не только ФИО1 08.06.2018 г. ФИО15подавал заявление о возбуждении уголовного дела в отношении ФИО4 по факту мошенничества (КУСП). 

Судами не исследовался вопрос о размере и обстоятельствах передачи денежных средств ФИО1 потерпевшим, об условиях возврата долга, сроках и т.д.

Таким образом, суд не вправе делать выводы о доказанности размера долга потерпевших перед ФИО1, а соответственно делать выводы о том, что ФИО1 преследовал какие-либо корыстные интересы возврата денежных средств, не принадлежащих ему.

В данном случае, судами грубо нарушены положения, регламентирующие оценку и проверку доказательств, установленные уголовно-процессуальным законодательством. В связи с чем, вывод суда о том, что ФИО1 требовал от ФИО4  и ФИО5 не принадлежащие ему денежные средства, основан на предположениях и не подтверждаются исследованными доказательствами.

Таким образом, судами первой и апелляционной инстанциями нарушены принципы, установленные ст. 14, ч. 4 ст. 302 УПК РФ.

Сторона защиты полагает, что сделанные судом первой инстанции выводы не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, тем самым нарушаются требования уголовно-процессуального законодательства установленные п.п. 1, 2 ст. 389.16 УПК РФ.

Таким образом, защита полагает, что в действиях ФИО1 отсутствуют признаки составов преступлений, установленных Приговором Октябрьского районного суда по п.п. п.п. «а, в, д, з» ч. 2 ст. 126, п.п. «а, в, д, ж, з» ч. 2 ст. 126 УК РФ.

Во-первых, выводы суда прямо противоречат фактическим обстоятельствам уголовного дела, которые изложены в описательно-мотивировочной части самого Приговора.

Во-вторых, судом допущены нарушения положений уголовно-процессуального законодательства в части проверки доказательств, установленных ст. 87 УПК РФ. 

Так, показания ФОИ2, ФИО1 и ФИО3 согласуются между собой, а равно как согласуются и с показаниями ФИО4, ФИО5, ФИО7, ФИО6 и ФИО8 в части того, что все преступные действия, предусмотренные объективной стороной состава преступления ст. 126 УК РФ, выполнял ФИО2 самостоятельно. Доказательств обратного судом установлено не было. Помимо этого, выводы суда о наличии предварительной или какой-либо вообще договоренности противоречат фактическим обстоятельствам настоящего уголовного дела, чем нарушены положения, установленные п.п. 1, 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона.

В-третьих, судом проигнорированы доказательства обуславливающие применение положений, установленных ст. 36 УК РФ. Так, из показаний ФИО2 следует, что и похищение, и применение физической силы, а равно как и применение наручников, высказывание угроз было его личной инициативой. Об этих преступных действиях его никто не просил и он не с кем их не оговаривал, никого не осведомлял. Такие действия были связаны с поведением потерпевших, которое не понравилось ФИО2. Указанное свидетельствует о том, что ни ФИО1, ни ФИО3 не были осведомлены о действиях ФИО2, и их умыслом такие преступные действия ФИО2 не охватывались.

В-четвертых, судами допущены существенные нарушения принципов уголовно-процессуального законодательства, установленные ст. 14 УПК РФ, что повлекло формирование судом выводов, основанных на предположениях относительно размеров долга ФИО4 и ФИО5 перед ФИО1, что противоречит положениям, установленным ч. 4 ст. 302 УК РФ.

2. Неправильное применение норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства в части отсутствия оснований для освобождения от уголовной ответственности в порядке ст. 31 и Примечания ст. 126 УК РФ

Так, согласно содержания Приговора и Апелляционного определения, судами был отвергнут довод стороны защиты о наличии оснований для освобождения ФИО1, ФИО2 и ФИО3 от уголовной ответственности в соответствии с положениями, установленными Примечанием к ст. 126 УК РФ, согласно которого лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

В тоже самое время, согласно положений ч. 3 ст. 31 УК РФ следует, что лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления.

Помимо этого, согласно содержания п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.2019 г. № 58 «О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми», добровольным следует признавать такое освобождение похищенного человека, при котором виновное лицо осознавало, что у него имелась реальная возможность удерживать потерпевшего, но оно освободило его, в том числе передало родственникам, представителям власти, указало им на место нахождения похищенного лица, откуда его можно освободить. 

По смыслу уголовного закона добровольное освобождение похищенного человека не освобождает виновное лицо от уголовной ответственности за иные незаконные действия, в том числе за деяния, совершенные в ходе похищения человека, если они содержат состав самостоятельного преступления (например, умышленного причинения вреда здоровью, незаконного оборота оружия).

По мнению судов первой и апелляционной инстанций, добровольным освобождение потерпевших ФИО4 и ФИО5 нельзя признать, поскольку такое освобождение наступило уже после того, как потерпевшие передали требуемые денежные средства, т.е. выполнили условия до момента их добровольного освобождения, а цели, преследуемые обвиняемыми, были достигнуты, в связи с чем оказался утраченным смысл их дальнейшего удержания.

Однако, защита полагает, что такие выводы не основаны на положениях закона.

Так, вопреки позиции судов, нормы материального и процессуального права не устанавливают момента освобождения потерпевших, равно как не устанавливают мотивы, по которым такое добровольное освобождение должно произойти.

Согласно фактическим материалам уголовного дела, изложенным в Приговоре, потерпевший ФИО5, описывая события, произошедшие 24.04.2018 г. после того как его и ФИО8 привезли к бару ФИО1 указал, что: «….Возле бара они с ФИО2 и ФИО1 вышли из машины, ФИО8 оставалась одна в машине. На улице он сказал им, что не намерен отдавать деньги… После этого они сели в машину, ФИО1 и ФИО2 довезли его и ФИО8 до АДРЕС1, где он проводил ФИО8 и поехал домой». (Т. 13 л.д. 102)

Свидетель ФИО8, описывая данные события, указала, что: «…Доехав до кальянной, они все вышли из машины,ФИО1, ФИО5 и ФИО2, отошли немного в сторону от нее и стали о чем-то разговаривать… После того как поговорили, они все сели обратно в машину ФИО1 и тот отвез ее и ФИО5 к ее дому. По приезду ФИО1 и ФИО2 уехали, а ФИО5 проводил ее до дома и направился к себе домой». (Т. 13 л.д 111)

Таким образом, из показаний потерпевшего ФИО5 и свидетеля ФИО8, признанных судом достоверными и положенных в основу приговора, прямо следует, что 24.04.2018 г. фактическое освобождение ФИО5 состоялось до того, как он передал требуемые денежные средства, то есть до выполнения им условий, выдвинутых после похищения в процессе совершения вымогательства, когда цель ФИО1 и ФИО2 еще не была достигнута, и смысл его дальнейшего удержания не был утрачен, следовательно, освобождение ФИО5 однозначно являлось добровольным.

Однако данные обстоятельства судами первой и апелляционной инстанций учтены не были, что является существенным нарушением норм материального и уголовно-процессуального закона, повлиявшим на исход настоящего уголовного дела.

Поскольку указанные действия ФИО1 и ФИО2 признаны судом отдельным преступлением, квалифицированным по п.п. «а, в, д, з» ч. 2 ст. 126 УК РФ, то по данному эпизоду очевидно имелись основания к освобождению от уголовной ответственности в порядке установленным Примечанием ст. 126 УК РФ.

Помимо этого и вопреки указанным требованиям уголовно-процессуального закона, суд первой инстанции необоснованно признал доказанным факт того, что 24.04.2018 г. примерно в 21 час ФИО5, находясь у дома АДРЕС2, передал ФИО1 и ФИО2 денежные средства в размере 200 000 руб., основываясь лишь на голословных утверждениях об этом потерпевшего, которые не согласуются с совокупностью иных доказательств, исследованных в судебном заседании.

Как на стадии предварительного следствия, так и в судебном заседании ФИО1 последовательно сообщал о том, что 24.04.2018 г., после того как он с ФИО2 довез ФИО5 и ФИО8 до дома АДРЕС1, то они с ФИО2 уехали и более с ФИО5 в этот день не виделись. ФИО5  24.04.2018 в 21 час у дома АДРЕС2 с ними не встречался и денежные средства в размере 200 000 руб. им не передавал. В указанный период времени ФИО1 находился в баре, расположенном по адресу: АДРЕС3, после чего отправился к себе домой по адресу: АДРЕС4.

Данные показания ФИО1 полностью согласуются с показаниями ФИО2 и свидетеля обвинения ФИО8. Подтверждаются они и объективными данными — детализациями с привязкой к базовым станциям абонентских номеров, находившихся в пользовании ФИО5, ФИО1 и ФИО2, которую суду представила сторона обвинения.

Так, допрошенный в судебном заседании в качестве специалиста ФИО15, проанализировав детализацию абонентского номера НОМЕР1, которым пользовался ФИО1, сообщил, что 24.04.2018 г. в период времени с 21:01 до 22:03 ФИО1 наиболее вероятно находился по АДРЕС3. (Т. 12 л.д. 197-198)

Допрошенный в судебном заседании в качестве специалиста ФИО16, проанализировав детализацию абонентского номера НОМЕР2, которым пользовался ФИО5, сообщил, что 24.04.2018 г. до 23 часов ФИО5 не мог находиться в районе АДРЕС1 (Т. 13 л.д. 119); проанализировав детализацию абонентского номера НОМЕР3, которым пользовался ФИО2 — однозначно исключил возможность его нахождения у дома 1 по ул. Солнечной 24.04.2018 г. в период времени с 19 до 23 часов (Т. 13 л.д. 120).

Совокупность приведенных доказательств опровергает возможность передачи ФИО5  денежных средств ФИО1 и ФИО2 при описанных им обстоятельствах, либо порождает разумные сомнения в достоверности показаний ФИО5, которые до настоящего момента не устранены и в соответствии с положениями ст. 14 УПК РФ должны толковаться исключительно в пользу ФИО1, ФИО2 и ФИО3.

Таким образом, в данной части показания ФИО5 признать достоверными и достаточными нельзя. Из этого следует, что совокупностью исследованных доказательств достоверно установлено только то, что ФИО5 и ФИО4 18.04.2018 г. передали подсудимым денежные средства в размере 60 000 руб.; 26.04.2018 г. — 10 000 руб., 30 000 руб., 1 573 долларов США, то есть 97 131 руб. и 10 000 руб., а всего 207 131 руб.

При таких обстоятельствах, учитывая, что в период времени с 18.04.2018 г. по 26.04.2018 потерпевшие фактически передали подсудимым 207 131 руб., а по версии суда первой инстанции с 18.04.2018 г. умысел подсудимых был направлен на вымогательство денежных средств в размере 390 000 руб., следует признать, что 26.04.2018 г. освобождение потерпевших состоялось до того как они передали все требуемые от них денежные средства, то есть до выполнения ими условий, выдвинутых после похищения в процессе совершения вымогательства, когда цель подсудимых еще не была достигнута и смысл дальнейшего удержания потерпевших не был утрачен.

Из изложенного следует, что вопреки указанию в обжалуемых судебных актах, по эпизоду от 26.04.2018 г., квалифицированному по п.п. «а, в, д, ж, з» ч. 2 ст. 126 УК РФ, аналогично имелись основания к освобождению от уголовной ответственности в порядке установленным Примечанием ст. 126 УК РФ.

3. Неправильное применение норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства в части квалификации действий ФИО1 по признакам состава преступления, предусмотренного п.п. «а, в, г» ч. 2 ст. 163 УК РФ. Несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела. Нарушение судом принципов, установленных ч. 1 ст. 297 УПК РФ в части отсутствия мотивированности и обоснованности выводов суда относительно размеров долговых обязательств потерпевших перед ФИО1, что отразилось на неверной квалификации действий ФИО1.

Так, из содержания обжалуемого Приговора следует, что суд пришел к выводу о невозможности переквалификации действий ФИО1 по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 330 УК РФ, как самоуправство в связи с тем, что потерпевшие должны были ФИО1 денежные средства в размере 300 000 руб., а не 390 000 руб., как требовал ФИО1

Защита отмечает, что в ходе судебных заседаний (в судебном следствии) вопросы, касающиеся гражданских правоотношений (а именно характер сделки, форма, условия и сроки, размер денежных средств, передаваемых потерпевшим), не исследовался, а потому не может быть положен в основу судебных решений, и влиять на квалификацию содеянного ФИО1.

Данное обстоятельство прямо противоречит положениям ч. 1 ст. 297, ч. 4 ст. 302 УПК РФ, согласно которых обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств, а приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым.

Помимо этого, согласно положений, установленных Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 г. № 55 «О судебном приговоре», выводы суда относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части либо пункту должны быть мотивированы судом. Признавая подсудимого виновным в совершении преступления по признакам, относящимся к оценочным категориям (например, тяжкие последствия, существенный вред, наличие корыстной или иной личной заинтересованности), суд не должен ограничиваться ссылкой на соответствующий признак, а обязан привести в описательно-мотивировочной части приговора обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии в содеянном указанного признака.

Так, согласно фактическим обстоятельствам уголовного дела, судом достоверно было установлено, что ФИО4 и ФИО5 действительно неоднократно брали денежные средства у разных лиц для совершения ставок на спорт. Однако, денежные средства последние часто не возвращали, в связи с чем имели множество кредиторов.

Так, в частности, ФИО4 и ФИО5 передавали денежные средства ФИО6, ФИО7, ФИО9, которым последние до настоящего времени денежные средства не возвратили и которые, как следует из материалов уголовного дела интересовались у ФИО1, возвращают ли потерпевшие ему какие-либо денежные средства.

Ни в Приговоре, ни в Апелляционном определении вопросы долговых обязательств ФИО4  и ФИО5 перед ФИО1, не исследовались, а потому суд не может делать вывод о том, что ФИО4 и ФИО5 должны были ФИО1 не 390 000 руб., а только 300 000 руб., а потому выводы суда о том, что ФИО1 вымогал денежные средств в размере большем, чем им были переданы потерпевшим, основаны исключительно на предположениях, что существенно нарушило принцип, установленный ст. 14, ч. 4 ст. 302 УПК РФ, а потому повлекло неверную квалификацию действий ФИО1.

Так, из показаний ФИО1 следует, что в марте 2018 г. ФИО5 уговорил его сделать ставку на спорт, в связи с чем ФИО1 передал последнему денежные средства в размере 150 000 руб. В последующем, ФИО5 обещал вернуть ФИО1 денежные средства в размере 300 000 руб.

09.03.2018 г. ФИО1 узнал от ФИО5 и ФИО4, что у него на счету имеется уже 300 000 руб., в связи с чем ФИО1 передал потерпевшим еще 100 000 руб., так как ФИО4 и ФИО5 сообщили ФИО1, что для совершения ставок нужны еще денежные средства.

23.03.2018 вечером он встретился с ФИО5 и ФИО4, и в ходе разговора ФИО5 пояснил ему, что у него все хорошо, и на счету уже 500 000 рублей, в любое время те могут его рассчитать. Также ФИО5 предложил ФИО1 вложить еще деньги, на что последний вложил еще 50 000 рублей, которые передал ФИО5 на руки, при этом пояснил, что в скором времени он планирует переезжать в Москву, и ему понадобятся все его деньги.

Таким образом, ФИО1 передал потерпевшим денежные средства в общей сумме 300 000 руб., которые потерпевшие длительное время ФИО1 не возвращали.

Указанные обстоятельства судами первой и апелляционной инстанций не исследовались, ни в Приговоре, ни в Апелляционном определении, вопреки положений ч. 1 ст. 297 УПК РФ, — не описывались. Доказательств количества, размеров, валюты, даты и места переданных ФИО1 потерпевшим денежных средств не указывались.

Таким образом, суд не вправе делать выводы о доказанности, либо об отсутствии доказанности размера долга потерпевших перед ФИО1, а соответственно делать выводы и о том, что ФИО1 преследовал какие-либо корыстные интересы и занимался вымогательством денежных средств, не принадлежащих ему.

Помимо этого, из материалов уголовного дела следует, что после того, как ФИО4 и ФИО5 перестали выходить на связь и фактически отказались возвращать ФИО1 денежные средства, сам ФИО1, как указывалось выше, обратился в правоохранительные органы с заявлением о привлечении потерпевших к уголовной ответственности по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ. Использовал законные и правовые средства возврата долга, т.е. тех денежных средств, которые были переданы потерпевшим ФИО4 и ФИО5.

Причем, выводы суда относительно того, что должником ФИО1 являлся именно ФИО4, а не ФИО5 противоречит фактическим обстоятельствам настоящего уголовного дела.

Так, факт передачи денежных средств ФИО5 и ФИО4 подтверждается показаниями ФИО17, который работал с декабря 2017 г. по сентябрь 2018 г. кальянщиком в баре НАЗВАНИЕ1. В конце зимы или весной 2018 г. он, находясь на работе в баре, приносил кальян сидящим за столов ФИО1, ФИО5 и другим лицам и видел, как ФИО1 передал лично в руки ФИО5 крупную сумму денежных средств. ФИО5 денежные средства взял и убрал в свой кошелек. Позже, в ходе разговора с ФИО1 ФИО17 узнал, что сумма переданных денежных средств составляла 250 000 руб., и они предназначались для ставок на спорт. 

Сам ФИО17 в ходе следствия на своих показаниях настаивал.

Кроме того, сам ФИО4, допрошенный в судебном заседании, подтвердил, что ему были переданы ФИО1 денежные средства в сумме 150 000 руб. через ФИО5, что в корне противоречит показаниям ФИО5 Затем ФИО1 перевел ему частями еще 150 000 руб.

В то же время, ФИО1 в судебном заседании пояснил, что он передавал денежные средства лично в руки ФИО5 в размере 150 000 руб. Так как с ФИО5 ФИО1 был Пдавно знаком, он не взял от него расписку. Поэтому пояснение ФИО4 о том, почему с него не взяли расписку, когда ему якобы были переданы денежные средства, выглядят нелогичными, так как он занимается ставками и на тот момент у него было около 10 «вкладчиков».

Помимо этого, согласно материалов уголовного дела, первые денежные средства ФИО1 в баре НАЗВАНИЕ1 передал именно ФИО5.

Также, из показаний свидетеля ФИО14 следует, что у ФИО5 на страничке в социальной сети «Инстаграмм» он видел рекламу, в которой было указано: «кто хочет поднять деньги, нужно написать ему, т.е.ФИО5». Впоследствии он узнал, что ФИО5 работал таким образом вместе с ФИО4, имел свой процент и был у него менеджером.

Таким образом, очевидно, что ФИО1 передавал свои денежные средства и ФИО4 и ФИО5, а так как никаких расписок он с ФИО4 не брал и лично ему денежные средства не передавал, то и фактически потребовал вернуть денежные средства с обоих потерпевших.

На основании вышесказанного, выводы суда о том, что ФИО1 не вправе был требовать денежные средства с ФИО5, не основаны на фактических обстоятельствах настоящего уголовного дела и противоречат им.

Помимо этого, на основании п. 2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2015 г. № 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)», к предмету вымогательства относится, в частности, чужое (то есть не принадлежащее виновному на праве собственности) имущество, включая наличные денежные средства.

Из п. 13 указанного Постановления следует, что если требование передачи имущества является правомерным, то такие действия не влекут уголовной ответственности за вымогательство.

При этом, сторона защиты не оспаривает проведенную оценку доказательств, сделанную судами первой и апелляционной инстанций по фактическим обстоятельствам дела, однако согласно п. 10 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 28.01.2014 г. № 2 «О применении норм главы 47.1 УПК РФ регулирующих производство в суде кассационной инстанции», если в кассационной жалобе содержится указание на допущенные судом нарушения уголовно-процессуального закона при исследовании или оценке доказательств, повлиявшие на правильность установления судом фактических обстоятельств дела и приведшие к судебной ошибке, такие доводы не должны быть оставлены без проверки.

Таким образом, вопреки выводам суда, фактические обстоятельства дела свидетельствуют о том, что ФИО1 требовал исключительно собственные денежные средства. Требовал денежные средства в течении длительного времени.

Потерпевшие до совершения в отношении них противоправных действий ФИО2 в правоохранительные органы не обращались, так как понимали, что требования ФИО1 о возврате денежных средств правомерны, и ФИО1 действительно является их кредитором.

Помимо этого, сами потерпевшие в ходе судебных заседаний не свидетельствовали о том, что ФИО1 требует от них их собственные денежные средства. Напротив, оба потерпевших не оспаривали того факта, что ФИО1 требует у них его собственные деньги, которые он им передал в качестве долга.

Кроме того, судом не мотивирован вывод о том, что ФИО1 требовал денежные средства в размере 390 000 руб. Напротив, ФИО1 сам утверждал, что требовал денежные средства в размере 300 000 руб.

Так, следует отметить, что вопреки указанию в обжалуемых судебных актах ФИО1 никогда не утверждал, что потерпевшие должны ему денежные средства в размере 390 000 руб. Напротив, с момента своего первого допроса в качестве свидетеля и вплоть до допроса в качестве подсудимого, ФИО1 последовательно сообщал, что передавал потерпевшим 300 000 руб. До событий, произошедших 18.04.2018 г. ФИО1 было возвращено 30 000 руб., 40 000 руб. и 18 000 руб. В период времени с 18.04.2018 г. до 26.04.2018 г. ФИО1 просил потерпевших вернуть оставшуюся часть долга, которую он им передавал ранее. (Т. 2 л.д. 42-47; 223-228; Т. 11 л.д. 90-101)

Допрошенный ФИО2 также последовательно сообщал, что со слов ФИО1, ФИО5 и ФИО4 были должны последнему 300 000 руб. (Т. 11 л.д. 115-125).

Аналогичные сведения сообщил и допрошенный в качестве свидетеля Козлов А.Н. (Т. 4 л.д. 110-113; Т. 12 л.д. 4-10).

Подтверждаются вышеназванные показания и приобщенной к материалам уголовного дела перепиской ФИО1 с ФИО4 в социальной сети «Вконтакте», в которой разговор идет о долге в 300 000 руб. (Т. 7 л.д. 236-238)

Более того, прямое указание на то, что подсудимые требовали с потерпевших сумму в размере 390 000 руб., отсутствуют также и в показаниях потерпевших ФОИ5 и ФИО4.

Таким образом, определяя, что умысел подсудимых был направлен на получение именно 390 000 руб., суд первой инстанции исходил исключительно из слов потерпевших о том, какое количество денежных средств они с 18.04.2018 г. передали подсудимым, без учета иных материалов уголовного дела.

В тоже самое время, как уже подробно указывалось в п. 1.2 настоящей жалобы, утверждения ФИО5 о передаче им ФИО1 и ФИО2 денежных средств в размере 200 000 руб. 24.04.2018 г. опровергаются совокупностью исследованных судом доказательств, которые, напротив, подтверждают позицию подсудимых, что в указанные дни ФИО5 денежные средства им не передавал, и именно поэтому они были вынуждены встретиться с потерпевшими 26.04.2018 г. с целью возврата оставшейся части долга.

При таких обстоятельствах следует признать, что в материалах уголовного дела отсутствуют объективные данные, подтверждающие, что умысел ФИО1 (и иных подсудимых) был направлен на получение суммы большей, чем ему были должны потерпевшие.

Помимо этого нельзя согласиться с тем, что потерпевший ФИО5 не имел каких-либо долговых обязательств перед подсудимыми, в частности, ФИО1.

Делая данный вывод, суд первой инстанции исходил исключительно из показаний потерпевших о том, что ФИО5 якобы не был осведомлен об осуществляемой ФИО4 деятельности по сбору денежных средств на ставки и никакого отношения к ней не имел.

Однако это прямо опровергается совокупностью исследованных доказательств.

Так, подсудимый ФИО1 последовательно сообщал, что именно ФИО5 уговорил его вложить денежные средства в ставки, сообщив, что он выступает гарантом их возврата, если ставка проиграет, и именно ФИО5 ФИО1 передавал денежные средства. (Т. 2, л.д. 42- 47; 223-228; Т. 11 л.д. 90-101).

Свидетель ФИО17 пояснил, что он был очевидцем того, как ФИО1 передавал ФОИ5. денежные средства, чтобы ФИО5 и ФИО4 сделали на них ставки. Данной деятельностью ФИО5 и ФИО4 занимались совместно. (Т. 12 л.д. 207-2012)

Свидетель ФИО18 пояснила, что она видела, как многие люди, включая ФИО1, передавали ФИО5 денежные средства, чтобы тот сделал ставку на спорт, при этом ФИО5 говорил, что он выступает гарантом возврата вложенных денежных средств, если ставка проиграет (Т. 12 л.д. 151-158)

Свидетель ФИО7 пояснил, что в феврале 2018 г. он увидел в социальной сети «Инстанграмм» пост у ФИО5, что можно определенную сумму денежных средств приумножить в два раза. Он списался с ФИО5 , тот ему рассказал как это все работает, он стал отправлять ФИО5 денежные средства, в общей сложности перевел 500 000 руб. На тот момент он не знал ФИО4, ФИО5 говорил ему, что у них есть человек, который делает эти ставки. Потом он понял, что ставки делал ФИО4, а ФИО5 был менеджером, который подбирал и находил людей, для того, чтобы они вкладывали деньги. (Т. 12 л.д. 93-103)

Свидетель ФИО6 пояснил, что он лично познакомился с ФИО5 и ФИО4 в кафе «Чайхана», где они обсуждали ставки на спорт и он говорил им, какие ребята молодцы, что придумали такую тему. (Т. 12 л.д. 61-68)

Свидетель ФИО9 пояснил, что ФИО5 являлся партнером ФИО4 по делу о вложении денежных средств. (Т. 12 л.д. 113)

Свидетель ФИО14 пояснил, что ФИО4 говорил ему, что деятельность по организации ставок он осуществляет совместно с ФИО5 (Т. 12 л.д. 164-173).

Свидетель ФИО12 пояснил, что ФИО5 и ФИО4 вместе собирали денежные средства для ставок на спорт. (Т. 13 л.д. 3-10)

Свидетель ФИО11 пояснил, что он передавал ФИО4 денежные средства, чтобы они сделали на них ставку. От ФИО4 ему известно, что данной деятельностью он занимался совместно с ФИО5 (Т. 13 л.д. 10-14)

Свидетель ФИО10 пояснил, что на странице ФИО5 в социальной сети «Инстаграмм» увидел пост о том, что можно заработать на ставках, после чего перевел ФИО5 в общей сложности 110 000 руб., часть из которых ему остался должен ФИО4 (Т. 13 л.д. 14-16)

Свидетель ФИО19 пояснил, что ФИО5 обращался к нему с предложением передать деньги, на которые можно сделать ставку и получить прибыль. (Т. 5 л.д. 45-47)

Подтверждается позиция подсудимого ФИО1 и письменными доказательствами.

Так, из приобщенной к материалам уголовного дела переписки ФИО1 и ФИО4 следует, что когда ФИО1 спрашивает у ФИО4 о возврате 300 000 руб., последний отвечает, что «..я не брал ответственность…и ничего не говорил…это к Вове…», очевидно, подразумевая ФИО5Т. 7 л.д. 236-238)

Из переписки ФИО1 с ФИО5 следует, что, отвечая на вопросы о возврате долга, последний использует местоимения «мы», «нас», что также косвенно указывает на его совместную деятельность с ФИО4 (Т. 7 л.д. 239-240)

Из переписок ФИО5 и ФИО4 с иными лицами, у которых они брали денежные средства, чтобы сделать на них ставки, также прослеживается совместный характер их деятельности. (Т. 7 л.д. 207-213; Т. 8 л.д. 26-35)

Совокупность изложенных доказательств однозначно свидетельствует о том, что ФИО5 и ФИО4 совместно брали у различных людей денежные средства, чтобы сделать на них ставки. При этом большинству из них денежные средства ФИО5 и ФИО4 так и не были возвращены. Данное обстоятельство подтверждает позицию ФИО1 о том, что долговые обязательства перед ним были не только у ФИО4, но и у ФИО5.

При таких обстоятельствах, учитывая, что подсудимые требовали с потерпевших сумму, не превышающую ту, которую ФИО5 и ФИО4 должны были вернуть ФИО1, следует признать, что в действиях подсудимых отсутствует корыстный мотив, в связи с чем их действия должны быть квалифицированы по ч. 2 ст. 330 УК РФ.

Подводя итог всему вышесказанному, следует отметить, что в соответствии со ст. 297 УПК РФ приговор должен быть законным, обоснованным, справедливым и признается таковым, если он постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основан на правильном применении уголовного закона.

В соответствии п. 2 ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание доказательств, на которых основаны выводы суда, а также мотивы, по которым суд отверг другие доказательства.

В данном же случае, в обжалуемом приговоре суд первой инстанции не проанализировал все имеющие значение для дела обстоятельства, не в полном объеме изложил и оценил показания свидетелей ФИО15, ФИО16, ФИО17, ФИО18, ФИО7, ФИО6, ФИО9, ФИО14, ФИО12, ФИО11, ФИО10, ФИО19 не описал конкретные доказательства, которыми опровергается позиция стороны защиты по обозначенным в настоящей жалобе вопросам, что существенным образом повлияло на законность и обоснованность сделанных им выводов о виновности подсудимых и квалификации их действий.

Кроме того, в соответствии с требованиями ст.ст. 7, 389.28 УПК РФ и разъяснениями, содержащимися в п. 22 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27.11.2012 № 26 «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса РФ, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции», решение суда об оставлении приговора без изменения, а жалобы без удовлетворения, должны быть мотивированными.

Исходя из правовой позиции Конституционного суда РФ, изложенной в определении от 08.07.2004 № 237-О, суд апелляционной инстанции должен привести в постановлении (определении) обоснованные и убедительные мотивы принятого решения, изложить и опровергнуть доводы, содержащиеся в жалобах, указать в постановлении (определении) доказательства, в силу которых эти выводы признаны неправильными или несущественными.

Таким образом, излагаемые в решении суда апелляционной инстанции выводы о законности и обоснованности приговора должны сопровождаться анализом доказательств, положенных в основу приговора, с приведением фактических данных в опровержение позиции, изложенной в жалобе.

В данном же случае, излагая в апелляционном определении выводы о законности и обоснованности постановленного в отношении подсудимых приговора, суд апелляционной инстанции не проанализировал вышеуказанные доказательства, не дал им оценку и не привел фактические данные, опровергающие позицию стороны защиты относительно необходимости переквалификации действий осужденных по эпизоду вымогательства, а также освобождения их от уголовной ответственности по эпизодам похищения человека.

4. Суд первой инстанции также сделал вывод о том, что обстоятельств, свидетельствующих о наличии оснований расценивать освобождение потерпевших как добровольное, не имеется. Судом установлено, что фактическое освобождение потерпевших состоялось после того, как они передали требуемые денежные средства, то есть после выполнения условий, выдвинутых после похищения в процессе совершения вымогательства, когда их цель была достигнута, и оказался утраченным смысл дальнейшего удержания потерпевших

Данный вывод противоречит законодательству и фактическим обстоятельствам дела. В Примечании к ст. 126 УК РФ указано, что лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

Разъяснение данного положения дается в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.12.2019 г. № 58 «О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми»: добровольным следует признавать такое освобождение похищенного человека, при котором виновное лицо осознавало, что у него имелась реальная возможность удерживать потерпевшего, но оно освободило его, в том числе передало родственникам, представителям власти, указало им на место нахождения похищенного лица, откуда его можно освободить.

Данное Постановление вступило в силу уже после описанных событий, однако так как разъяснения позволяют сделать вывод о том, что уголовное преследование в отношении ФИО1 должно быть прекращено, в силу ч. 1 ст. 10 УК РФ данные разъяснения имеют обратную силу и подлежат применению в данном уголовном деле.

ФИО1 имел физическую возможность удерживать ФИО5 в своем автомобиле, однако это им сделано не было. ФИО5 не были причинены телесные повреждения, то есть в действиях ФИО1 отсутствуют также и состав какого-либо иного состава преступления. Следовательно, даже в том случае, если суд придет к убеждению, что ФИО1 было совершено похищение, то и в таком случае он подлежит освобождению от уголовной ответстветственности за указанное деяние.

Достижение цели похищения — в данном случае возврат денежных средств — не рассматривается Пленумом Верховного суда РФ как юридически значимое обстоятельство.

В уголовном деле отсутствуют доказательства вины ФИО1.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению в случае отсутствия в деянии состава преступления.

Поскольку данные нарушения уголовно-процессуального закона являются существенными, повлиявшими на исход дела, состоявшиеся судебные решения подлежат изменению.

Таким образом, вышесказанное свидетельствует о том, что перечисленными судом доказательствами не может доказываться либо подтверждаться ни наличие умысла и мотива у ФИО1 на совершение преступления, ни его причастность, равно как обосновываться и иные обстоятельства, установленные содержанием ст. 73 УПК РФ.

При этом, судами в исследуемых актах не дается оценка и анализ этих доказательств. А по мнению стороны защиты, простое перечисление в Приговоре и Апелляционном определении доказательств не может свидетельствовать о мотивированности и обоснованности сделанных судами выводов, что существенно нарушает нормы уголовно-процессуального характера, как в рамках ст.ст. 7, 389.16 УПК РФ, так и в рамках ч. 2 ст. 77 УПК РФ.

Аналогичной позиции придерживается и судебная практика.

Так согласно Определения Верховного суда РФ № 89-УДП15-12 от 23.09.2015 г. ссылаясь в приговоре на показания допрошенных по делу лиц, заключение эксперта, протоколы следственных и судебных действий и иные документы, подтверждающие, по мнению суда, те или иные фактические обстоятельства, необходимо раскрыть их содержание, изложить существо показаний свидетелей и потерпевших и наличие фактов которые эти доказательства подтверждают.

Кроме того, ограничения суда кассационной инстанции, вытекающие из содержания ст. 401.1 УПК РФ, не исключают пересмотра приговора, если судом были допущены нарушения уголовно-процессуального закона при исследовании или оценке доказательств, повлиявшие на правильность установления судом фактических обстоятельств дела и приведшие к судебной ошибке, соответствующие доводы жалобы или представления не должны быть оставлены без проверки. При этом в силу ч. 1 ст. 401.16 УПК РФ суд кассационной инстанции не связан доводами кассационных жалобы или представления и вправе проверить производство по уголовному делу в полном объеме.

Таким образом, судами первой и апелляционной инстанции существенно нарушены требования ч. 4 ст. 7, п.п. 1, 2 ст. 389.16 УПК РФ, что выражается в отсутствии мотивированности вины перечисленными доказательствами и несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела.

В свою очередь, сторона защиты полагает, что указанные выше нарушения влекут за собой несоблюдение требований ст. 73 УПК РФ.

5. Назначенное ФИО1 наказание является несправедливым и чрезмерно суровым

Руководствуясь вышесказанным и на основании содержания фактических обстоятельств настоящего уголовного дела, объективную сторону всех инкриминируемых ФИО1 составов преступления выполнял ФИО2.

Из показаний ФИО2 следует, что все свои преступные действия, ФИО2 выполнял самостоятельно, с ФИО1 он эти действия не согласовывал. ФИО1 просто попросил его помочь в переговорах по возврату долга.

В момент, когда ФИО2 с использованием силы переместил потерпевших ФИО4 и ФИО5 в салон своего автомобиля, с ним в автомобиле находился ФИО3. ФИО1 в этот момент в автомашине не было. После того как автомобиль проехал 300 метров и остановился, в момент движения ФИО1 в автомобиле также не находился. 

Несмотря на это обстоятельство, роль ФИО1 в инкриминируемых ему преступлениях, а равно как и общественная опасность минимальны. Доказательств того, что ФИО1 был организатором, либо исполнял какие-либо преступные действия, судом в Приговоре описаны не было.

Однако, окончательное наказание ФИО2 по Приговору составило 7 лет 2 месяца лишения свободы, а  окончательное наказание ФИО3 составило 6 лет лишения свободы, в то время как окончательное наказание ФИО1 составило 7 лет 5 месяцев лишения свободы, что на 3 месяца больше чем у лица, выполнившего объективную сторону состава преступления, даже несмотря на то, что эти действия не охватывались и по объективным обстоятельствам не могли охватываться умыслом ФИО1, что по мнению стороны защиты является несправедливым, а назначенное ФИО1 наказание в виде лишения свободы сроком на 7 лет 5 месяцев, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима — чрезмерно суровым.

Таким образом, суд первой и апелляционной инстанции нарушил требования ст. 17 УПК РФ. Когда в приговоре излагаются противоречивые доказательства или разные показания одного и того же лица без указания на то, какие из них судом отвергаются, а какие положены в основу принятого судебного решения, то в этом случае нарушаются требования уголовно-процессуального закона о непосредственности исследования доказательств, важной составляющей которого является не только рассмотрение доказательств, но еще и их оценка по правилам свободной оценки доказательств.

Не соответствуют требованиям УПК РФ и те случаи, когда в приговоре не только не анализируются существенные противоречия в доказательствах, но и отсутствуют эти доказательства. Согласно п. 2 ч. 1 ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства.

Сторона защиты полагает, что данные нарушения уголовно-процессуального закона являются существенными, исказили правильность выводов, и, как следствие, принятых судами решений.

На основании вышесказанного и руководствуясь положениями ст.ст. 401.1, п. 3 ч. 1 ст. 401.14, 401.15 УПК РФ,

П Р О Ш У   С У Д:

Признать Приговор Октябрьского районного суда г. Самары от 08.12.2020 г. и Апелляционное Определение судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 02.04.2021 г., вынесенные в отношении осужденного ФИО1, — незаконными и необоснованными, а назначенное ФИО1 наказание — несправедливым, отменить Приговор Октябрьского районного суда г. Самары от 08.12.2020 г. и Апелляционное Определение судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 02.04.2021 г. и передать данное уголовное дело на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции в ином составе, и обязать устранить допущенные нарушения закона.

Приложения:

  1. Заверенная копия Приговора Октябрьского районного суда г. Самары от 08.12.2020 г.;
  2. Заверенная копия Апелляционного Определения судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 02.04.2021 г.
  3. Ордер адвоката (оригинал)

С уважением, адвокат ____________________ А.П. Антонов

Здесь и далее в целях соблюдения адвокатской тайны имена и фамилии участников дела изменены

Комментарии

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

В УГОЛОВНОМ ДЕЛЕ ВРЕМЯ - ВАЖНЫЙ ФАКТОР
Позвоните мне прямо сейчас по телефону +7 (846) 212-99-71 или задайте свой вопрос на сайте
Мы в социальных сетях