Образец ЖАЛОБЫ на незаконные действия сотрудников ГСУ ГУ МВД России по г. Москве ( в порядке ст. 124 УПК РФ)
Начальнику ГСУ ГУ МВД России по г. Москве
ФИО1
Адрес: АДРЕС1
от обвиняемого ФИО2
ЭЛ.ПОЧТА1
ЖАЛОБА
на незаконные действия сотрудников ГСУ ГУ МВД России по г. Москве
20.03.2019 было возбуждено уголовное дело № НОМЕР1 в отношении неустановленных лиц по признакам состава преступления, предусмотренного п. п. «а» и «б» ч. 2 ст. 172 УК РФ, которое в данный момент находится в производстве 11 отдела СЧ ГСУ ГУ МВД России по г. Москве.
22.05.2019 в 16:50 в помещении служебного кабинета №517 и в здании 11 отдела СЧ ГСУ ГУ МВД России по г. Москве были проведены осмотр и прослушивание фонограммы. Следственное действие окончилось в 18:10.
22.05.2019 в 20:50, находясь в помещении служебного кабинета №НОМЕР2 в здании 11 отдела СЧ ГСУ ГУ МВД России по г. Москве я был задержан в качестве подозреваемого.
Считаю, что процессуальное действие — осмотр и прослушивание фонограммы были проведены с существенным нарушением закона.
При производстве указанного процессуального действия была прослушана запись моих телефонных переговоров по номеру телефона ТЕЛЕФОН1 за период с 13.08.2018 по 11.09.2018. При этом ни перед проведением процессуального действия, ни в период его проведения я не был уведомлен о том, что на запись моих телефонных разговоров должно быть получено разрешение суда. Сведения о наличии такого разрешения материалы уголовного дела не содержат.
В соответствии с ч.ч.1,2 ст.186 УПК РФ, при наличии достаточных оснований полагать, что телефонные и иные переговоры подозреваемого, обвиняемого и других лиц могут содержать сведения, имеющие значение для уголовного дела, их контроль и запись допускаются при производстве по уголовным делам о преступлениях средней тяжести, тяжких и особо тяжких преступлениях на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном ст.165 УПК РФ.
При наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников, близких лиц контроль и запись телефонных и иных переговоров допускаются по письменному заявлению указанных лиц, а при отсутствии такого заявления — на основании судебного решения.
В соответствии с п.11 ч.2 ст.29 УПК РФ, только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения о контроле и записи телефонных и иных переговоров.
Контроль и запись телефонных переговоров были произведены до возбуждения уголовного дела, поэтому процессуальное действие являлось оперативно-розыскным мероприятием “Прослушивание телефонных переговоров”.
В соответствии с абз.2-7 ст.8 Федерального закона, проведение оперативно-розыскных мероприятий (включая получение компьютерной информации), которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения и при наличии информации: о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, по которому производство предварительного следствия обязательно; о лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших противоправное деяние, по которому производство предварительного следствия обязательно; о событиях или действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической, информационной или экологической безопасности Российской Федерации.
В случаях, которые не терпят отлагательства и могут привести к совершению тяжкого или особо тяжкого преступления, а также при наличии данных о событиях и действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической, информационной или экологической безопасности Российской Федерации, на основании мотивированного постановления одного из руководителей органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, допускается проведение оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных частью второй настоящей статьи, с обязательным уведомлением суда (судьи) в течение 24 часов. В течение 48 часов с момента начала проведения оперативно-розыскного мероприятия орган, его осуществляющий, обязан получить судебное решение о проведении такого оперативно-розыскного мероприятия либо прекратить его проведение.
Прослушивание телефонных и иных переговоров допускается только в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений средней тяжести, тяжких или особо тяжких преступлений, а также лиц, которые могут располагать сведениями об указанных преступлениях. Фонограммы, полученные в результате прослушивания телефонных и иных переговоров, хранятся в опечатанном виде в условиях, исключающих возможность их прослушивания и тиражирования посторонними лицами.
В случае возбуждения уголовного дела в отношении лица, телефонные и иные переговоры которого прослушиваются в соответствии с настоящим Федеральным законом, фонограмма и бумажный носитель записи переговоров передаются следователю для приобщения к уголовному делу в качестве вещественных доказательств. Дальнейший порядок их использования определяется уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации.
Таким образом, на проведение указанного оперативно-розыскного мероприятия должно было быть получено разрешение суда, однако соответствующий судебный акт в материалах уголовного дела отсутствует.
Выводы о том, что прослушивание и запись телефонных переговоров без разрешения суда является противоправным и нарушает ст.8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., были изложены Европейским судом по правам человека в Постановлении от 04.12.2015 по делу “Роман Захаров против Российской Федерации (Roman Zakharov v. Russia)” (жалоба N 47143/06). Исходя из данного Постановления, законодательство Российской Федерации содержит четкие правила, регулирующие хранение, использование и передачу данных прослушивания, что делает возможным минимизировать риск несанкционированного доступа или их раскрытия. Однако, хотя Европейский Суд признал разумным шестимесячный срок, применимый к хранению перехваченного материала в случае, если заинтересованному лицу не было предъявлено обвинение в преступлении, он выразил сожаление по поводу отсутствия требования о немедленном уничтожении всех данных, которые не имели отношения к цели их получения. Автоматическое хранение в течение шести месяцев явно не соответствующих цели получения данных не может считаться оправданным в соответствии со статьей 8 Конвенции.
Кроме того, что касается случаев, когда лицу были предъявлены обвинения в совершении преступления, судья имел неограниченную дискрецию в соответствии с внутригосударственным законодательством хранить или уничтожить данные, используемые в качестве доказательств. Законодательство Российской Федерации не дает гражданам каких-либо указаний на обстоятельства, при которых материал прослушивания может храниться в дальнейшем. Соответственно, внутригосударственное законодательство не является достаточно точным в этой части.
Что касается процедур санкционирования, любое прослушивание телефонных или иных сообщений должно быть санкционировано судом. Однако российская судебная проверка ограничена в объеме. Материалы, содержащие информацию о штатных негласных сотрудниках органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и о лицах, оказывающих им содействие на конфиденциальной основе, или об организации и тактике оперативно-розыскных мероприятий, не могут быть переданы судье и поэтому исключены из объема проверки судом. Нераскрытие соответствующей информации судам лишает их возможности оценить, имеются ли достаточные фактические основания подозревать лицо, в отношении которого предлагаются оперативно-розыскные мероприятия, в совершении уголовного преступления или действий, представляющих угрозу национальной, военной, экономической или экологической безопасности. Судьям Российской Федерации не требуется проверять наличие “обоснованного подозрения” в отношении соответствующего лица или применения тестов “необходимости” и “пропорциональности”.
Вместе с тем применимое внутригосударственное законодательство не устанавливает требований к содержанию ходатайств о прослушивании или разрешений. В результате суды иногда санкционировали прослушивание всех телефонных коммуникаций в месте совершения преступлений без указания конкретного лица или телефонного номера. Некоторые санкции не упоминали длительность разрешения на прослушивание. Подобные полномочия предоставляют очень широкую дискрецию правоохранительным органам относительно того, какие сообщения прослушивать и в течение какого времени.
Кроме того, в экстренных случаях можно прослушивать сообщения без предварительного судебного разрешения в течение 48 часов. Однако экстренная процедура не предусматривает достаточных гарантий того, что она должна использоваться редко и только в должным образом обоснованных случаях. Внутригосударственное законодательство не ограничивает применение экстренной процедуры случаями непосредственной серьезной угрозы и оставляет властям неограниченную дискрецию в определении того, в каких ситуациях оправдано ее использовать, создавая тем самым возможности для злоупотреблений. Кроме того, хотя законодательство Российской Федерации требует, чтобы судья был немедленно информирован о каждом случае экстренного прослушивания, его власть ограничена санкционированием продления меры по прослушиванию свыше 48 часов. Законодательство Российской Федерации, следовательно, не предусматривает существование эффективной судебной проверки экстренной процедуры.
В итоге процедуры разрешения, предусмотренные законодательством Российской Федерации, не способны обеспечить, чтобы меры скрытого наблюдения не назначались случайно, беспорядочно и без соответствующего рассмотрения.
Дополнительная сложность заключается в том, что правоохранительные органы обычно не обязаны в соответствии с внутригосударственным законодательством предъявлять судебное разрешение оператору коммуникационных услуг до получения доступа к коммуникациям, тогда как со своей стороны операторы связи должны установить оборудование, предоставляющее властям прямой доступ ко всем мобильным телефонным сообщениям всех пользователей. Таким образом, имеющаяся система особенно благоприятствовала злоупотреблениям.
запрет на ведение учета или запись прослушивания, установленный в законодательстве Российской Федерации, не позволяет надзорному органу установить, что прослушивание было проведено без соответствующего судебного разрешения. В сочетании с техническими возможностями властей прослушивать напрямую все сообщения данное положение делает любые механизмы надзора неспособными обнаруживать незаконное прослушивание и поэтому неэффективными.
Если прослушивание проводится на основании надлежащего судебного разрешения, судебный надзор ограничивается первоначальным этапом разрешения. Последующий надзор возложен на президента, парламент, правительство. Отсутствуют общедоступные правила или инструкции, описывающие пределы их проверки, условий, в которых она может быть проведена, процедуру рассмотрения мер скрытого наблюдения или устранения выявленных нарушений.
Если нормативная база обеспечивает, по крайней мере, теоретически некоторый надзор со стороны прокуроров, она не может на практике предоставлять адекватные и эффективные гарантии против злоупотреблений. В частности:
– имелись сомнения по поводу независимости прокуроров, поскольку они назначаются и освобождаются от должности генеральным прокурором после консультаций с региональными органами исполнительной власти и имеют совпадающие функции, так как они утверждали ходатайства о прослушивании и затем надзирали за его исполнением;
– существовали пределы их надзора (прокуроры не имели информации о работе негласных агентов, и меры надзора, относящиеся к контрразведке, ускользали от их контроля, поскольку заинтересованные лица не знали, что подверглись наблюдению и потому не могли подать жалобу);
– имелись ограничения их полномочий, например, хотя они могли принять меры, чтобы пресечь или устранить выявленные нарушения и привлечь виновных к ответственности, отсутствовали конкретные нормы, требующие уничтожения незаконно полученных материалов прослушивания;
– их надзор не был открыт для общественного контроля и знания, поскольку их отчеты не публиковались или иным образом не доводились до сведения общественности;
– власти государства-ответчика не представили каких-либо инспекционных отчетов или постановлений прокуроров о принятии мер для пресечения или устранения установленных нарушений закона.
Уведомление о прослушивании сообщений и доступные средства правовой защиты. Лица, чьи сообщения прослушивались, не уведомлялись об этом. Отсюда следует, что, если только против прослушиваемого лица не было возбуждено уголовное дело и данные прослушивания не были использованы в качестве доказательств, или если не произошла утечка, затронутое лицо вряд ли когда-нибудь могло выяснить, что его сообщения прослушивались.
Лица, которые каким-либо образом узнали, что их сообщения прослушивались, могли запросить информацию о соответствующих данных. Однако чтобы иметь право подать подобный запрос, они должны предоставить факты проведения оперативно-розыскных мероприятий, которым они подверглись. Из этого следует, что доступ к информации зависит от способности человека доказать, что его сообщения прослушивались. Кроме того, прослушиваемое лицо не вправе получить доступ к документам, касающимся прослушивания его сообщений, оно в лучшем случае имеет право на получение “информации” о собранных данных. Данная информация предоставляется только в очень ограниченных случаях, а именно если виновность лица не была доказана в установленном законом порядке. Поскольку согласно законодательству Российской Федерации информация об устройствах, используемых в оперативно-розыскных мероприятиях, применяемых методах, участвующих в них должностных лицах и собранных данных составляет государственную тайну, возможность получения информации о прослушивании являлась неэффективной.
Судебные средства правовой защиты, на которые ссылались власти государства-ответчика, доступны только для лиц, которые владеют информацией о прослушивании их сообщений. Их эффективность, следовательно, подрывает отсутствие необходимости уведомлять прослушиваемого лица или адекватной возможности запрашивать и получать информацию о прослушивании от властей. Соответственно, законодательство Российской Федерации не предусматривает эффективных средств судебной защиты против мер скрытого наблюдения в тех случаях, когда уголовное дело не было возбуждено в отношении прослушиваемого лица.
В итоге положения законодательства Российской Федерации, регулирующие прослушивание коммуникаций, не предусматривают адекватных и эффективных гарантий против произвола и риска злоупотреблений. Внутригосударственное законодательство не отвечает требованию “качества закона” и не способно обеспечить, чтобы вмешательство назначалось только при “необходимости в демократическом обществе”.
В соответствии с ч.1 и п.3 ч.2 ст.75 УПК РФ, доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст.73 УПК РФ. Список доказательств, которые могут быть признаны недопустимыми, а также причины их признания таковыми, не является исчерпывающими. Поэтому недопустимыми являются все доказательства, полученные с нарушениями положений УПК РФ, в том числе и в случае, если они являются производными, а первоначальные сведения были получены с существенным нарушением закона — при отсутствии разрешения суда, необходимого в силу закона.
Поэтому протокол осмотра и прослушивания фонограммы от 22.05.2019 является недопустимым доказательством.
Также хочу отметить, что во время производства указанного процессуального действия я находился в статусе свидетеля, в соответствии с положениями УПК РФ был предупрежден о том, что за дачу заведомо ложных показаний наступает уголовная ответственность по ст.307 УК РФ. Через 2 часа после окончания осмотра и прослушивания фонограммы я был задержан в качестве подозреваемого. Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что органы следствия, подозревая о моей причастности к совершению преступления, присвоили мне статус свидетеля. Тем самым я находился под угрозой ответственности за дачу заведомо ложных показаний и был лишен права на оказание мне квалифицированной юридической помощи.
Считаю, что такая ситуация противоречит положениям УПК РФ.
В соответствии с ч.ч.1,2 ст.124 УПК РФ, прокурор, руководитель следственного органа рассматривает жалобу в течение 3 суток со дня ее получения. В исключительных случаях, когда для проверки жалобы необходимо истребовать дополнительные материалы либо принять иные меры, допускается рассмотрение жалобы в срок до 10 суток, о чем извещается заявитель.
По результатам рассмотрения жалобы прокурор, руководитель следственного органа выносит постановление о полном или частичном удовлетворении жалобы либо об отказе в ее удовлетворении.
На основании вышеизложенного, и руководствуясь ч.4 ст.7, ч.ч.1,2 ст.124, ч.1 ст.163 УПК РФ,
ПРОШУ:
- Признать действия сотрудников 11 отдела СЧ ГУ ГСУ ГУ МВД России по г. Москве незаконными.
- Признать недопустимым доказательством протокол осмотра и прослушивания фонограммы от 22.05.2019;
- Провести служебную проверку в отношении сотрудников 11 отдела ГСУ ГУ МВД России по г. Москве, допустившие нарушения уголовно-правового законодательства.
_____________ ФИО2
