При этом правоприменитель подходит к квалификации деяний по ст. 210 УК РФ так, будто «преступное сообщество» — это обычный квалифицирующий признак сопутствующей экономической статьи, такой же, как, например, «организованная группа». Действительно, при квалификации той или иной формы соучастия из состава конкретного преступления ее наличие просто констатируется судом с учетом статьи Общей части УК РФ. Иначе говоря, факт соучастия устанавливается судом, соотносясь с описанием формы соучастия из ст. 35 Общей части УК. Доказательств умысла подсудимого именно на вхождение в какую-либо форму соучастия традиционно не требуется.
Но создание «сообщества» и участие в нем — это уже не признак состава сопутствующей статьи, а самостоятельное преступление. Причем такое, которое не может образовать идеальной совокупности с сопутствующим экономическим составом. В таком случае вопрос доказывания умысла каждого подсудимого на совершение каждого преступления встает перед правоприменителем в полный рост.
К сожалению, обвинение, как правило, вопрос об умысле на совершение преступления по ст. 210 УК РФ даже не ставит, хотя умысел на создание и участие в мафии должен доказываться позитивными доказательствами в отношении каждого подсудимого, а не «по умолчанию». Следствие и прокуроры обычно ошибочно полагают, что раз обвиняемый совершил, например, «незаконную банковскую деятельность» (ст. 172 УК РФ), значит, автоматически доказан умысел на его участие во вмененном дуплетом «преступном сообществе». Поэтому суды должны поставить заслон игнорированию процессуального закона.
