Юрисдикция в условиях цифровизации
При определении сферы действия любого закона в законодательстве и международной практике используют термин «юрисдикция» (от лат. urisdictionem — судопроизводство), под которой обычно подразумевают полномочия, посредством которых судьи и должностные лица правоохранительных ведомств принимают к рассмотрению и решают дела. Этот термин весьма важен для понимания того, в какой сфере действует право. В общей теории права категория юрисдикции используется для обозначения компетенции, подведомственности, подсудности или круга дел, на которые распространяются полномочия государства, т.е. юрисдикция обозначает сферу действия государственной власти.
С общетеоретических позиций уголовной юрисдикцией считается распространение внутренних уголовно-правовых запретов конкретного государства на определенную территорию и в отношении определенного круга лиц (уголовно-правовая юрисдикция), на процессуальную регламентацию полномочий по реализации такого распространения компетентными органами государства посредством применения принудительной силы (уголовно-процессуальная юрисдикция), а также на компетенцию международных органов по осуществлению уголовного преследования и границы действия уголовно-правовых предписаний международных договоров, на основании которых такое преследование осуществляется.
Вопросы юрисдикции, в том числе уголовно-правовой и уголовно-процессуальной, которые являются основой уголовно-юрисдикционной деятельности, решаются государством в соответствии с международным правом. Согласно Конвенции стран СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (в ред. 1997 г.) на каждого участника возлагается обязательство осуществлять такую юрисдикцию по просьбе любого другого участника: каждая сторона «обязуется по поручению другой Договаривающейся Стороны осуществлять в соответствии со своим законодательством уголовное преследование против собственных граждан, подозреваемых в том, что они совершили на территории запрашивающей Договаривающейся Стороны преступление» (ч. 1 ст. 72).
Следовательно, уголовно-юрисдикционная деятельность может рассматриваться как результат практической реализации правоохранительных полномочий, которые вместе с предметами ведения составляют компетенцию органов исполнительной и судебной власти государства, призванных давать правовую оценку соответствия поведения субъектов установленным правовым требованиям.
Границы уголовно-юрисдикционной деятельности обусловлены полномочиями соответствующих должностных лиц по расследованию уголовных дел и реализацией связанных с ними уголовно-процессуальных мер. Однако современное правовое регулирование, а равно его судебная и доктринальная интерпретации не позволяют говорить о перспективах совершенствования такой деятельности в условиях цифровизации общественной практики без создания внутренне непротиворечивой беспробельной системы регулирования уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений с учетом компетенции международных органов по осуществлению уголовного преследования и с учетом условий действия уголовно-правовых предписаний международных договоров, на основании которых такое преследование проводится.
Вследствие этого с позиций межгосударственного взаимодействия под уголовно-юрисдикционной деятельностью в условиях цифровизации допустимо понимать деятельность государства по изданию и применению норм уголовного и уголовно-процессуального права, допускающую одновременное распространение предписаний уголовных законов двух или более государств на одно и то же общественное отношение в силу его сущности, состава деяния и (или) территориального признака.
Именно деятельность национального государства, связанная с рассмотрением дела о правонарушении или с правовым спором и принятием решения по нему, определяет содержание юрисдикционной деятельности любых органов государственной власти, т.е. юрисдикция как вид деятельности органов государственной власти непосредственно связана с охраной общественных отношений и заключается в рассмотрении государственно-властными органами юридического дела по существу с принятием по нему решения, выполнение которого может обеспечиваться принудительной силой государства.
Правосудие как основное направление деятельности судебной власти является наиболее совершенным средством правовой охраны интересов государства и человека. Активное внедрение цифровых технологий в судебную практику предполагает научное осмысление дальнейшего развития уголовно-юрисдикционной деятельности.
Если считать, что главной функцией судебной власти является осуществление правосудия, то суд призван восстанавливать право в случае нарушения закона. Вот почему такую власть следует рассматривать не просто как отдельную часть государственного механизма, а как власть, подтверждающую справедливость государственной организации общества. Этому, в частности, может способствовать реализация на практике компьютерной оценки качества судебного акта (приговора, решения). Именно цифровая трансформация правоприменительной сферы должна обеспечивать не только повышение доверия к цифровым записям в сфере правосудия, но и установление соответствующего режима сбора и хранения цифровых доказательств. Данное обстоятельство имеет ключевое значение для установления достоверности электронных доказательств в судах.
Д. Норман еще в 1990 г. описал это явление следующим образом: «Люди ошибаются. Это проза жизни. Люди не точные машины. Творчество, адаптивность, гибкость — вот наши козыри. Постоянная тревога и неточность в действиях или памяти — наши слабости».
Вместе с тем следует иметь в виду, что перспективы функционирования системы управления качеством судебных актов должны быть обусловлены не только правовой оценкой действий личности, но и установлением гарантий реагирования на такие действия. Исходя из этого в качестве основы для функционирования такой системы целесообразно использовать метод обобщенного сценария, суть которого заключается в том, что оценка действий и событий предполагает установление возможных «узловых» позиций, связанных с правоприменительной деятельностью, которые определяются соблюдением стандартов прав человека.
Поскольку в категории «права человека» заложен общий гуманистический потенциал, связанный с достойным существованием человека, возможные формы уменьшения человеческой свободы следует рассматривать как направленные против прогрессивного развития общества.
Использование технологий нейронной сети для достижения этой цели не только позволит руководствоваться потребностями свободы и безопасности личности, общества и государства, но и откроет перспективы для дальнейшего развития судебной системы за счет возможности принимать во внимание сложные взаимосвязи, а не упрощенные алгоритмы, сфокусированные на использовании отдельных правовых положений. При этом процесс анализа судебного приговора может включать в себя не только оценку разных обстоятельств, имеющих непосредственное отношение к делу, но и фиксацию сопутствующих явлений, способных создать дополнительную окраску действий личности, в том числе установленных в процессе судебного разбирательства и ставящих под сомнение сделанные ранее выводы.
Реализация потенциала системы управления качеством судебных актов в целях уяснения соответствия разработанного проекта судебного акта характеристикам его цифровой модели с максимальным учетом всех обстоятельств дела позволит судье до объявления судебного приговора сопоставить подготовленный им текст правоприменительного акта с модельным цифровым вариантом. При этом если порог недопустимого расхождения между субъективной оценкой действия (события) судьей и параметрами цифровой модели не фиксируется компьютерной системой, то такой судебный акт автоматически помечается специальным машинным кодом, лишь при наличии которого акт получает правовую силу. Данное обстоятельство позволяет не только ставить вопрос об анализе меры ответственности человека на основе использования возможностей нейронной сети, но и выявлять пробелы в правовом регулировании и вырабатывать предложения по их возможному устранению в рамках правоприменения.
В настоящее время очевидно, что цифровизация юридической практики является частью общественного развития, которое характеризуется нехваткой объективной информации о последствиях цифрового сдвига для изучения как самого права, так и практики его применения.
Однако процессы цифровизации юридической практики требуют осмысления и в части сохранения (использования) цифровых данных в качестве доказательств.
На данное обстоятельство следует обратить внимание в связи с тем, что в марте 2016 г. в соответствии с распоряжением Генерального прокурора Российской Федерации была сформирована рабочая группа по вопросам возврата из-за рубежа активов, полученных в результате совершения коррупционных преступлений и правонарушений. Основной ее задачей является организация взаимодействия с компетентными российскими и зарубежными органами по вопросам возврата таких активов, полученных в результате коррупционной деятельности. В этих целях на базе Генпрокуратуры России обеспечивается функционирование Национального контактного пункта, который занимается выявлением, арестом, конфискацией и возвращением таких активов по международным каналам.
Поскольку речь идет об акте правовой помощи, предоставляемой в соответствии с положениями международных договоров и норм национального уголовного и уголовно-процессуального законодательства, институт возврата указанных активов допустимо рассматривать как комплексный юридический феномен, применение которого невозможно без специальных актов, влияющих на развитие уголовно-юрисдикционной деятельности.
Так, Генеральная прокуратура и Минкомсвязи России подготовили паспорт «цифровой трансформации» надзорного ведомства, что сокращает сроки передачи поступающих в прокуратуру обращений исполнителям с нескольких недель до нескольких часов. Документ направлен на обеспечение прокуратуры новыми технологиями, которые позволят прокурорам эффективно выполнять свои задачи и создадут условия для удобного и прозрачного взаимодействия граждан и предпринимателей с прокуратурой.
Паспорт предусматривает формирование среды для оперативной реализации надзорной функции в связи с цифровизацией объектов надзора; обеспечение устойчивого и бесперебойного функционирования цифровой инфраструктуры органов прокуратуры Российской Федерации и соответствия состояния информационной безопасности степени ее угроз, для нее существующих; переход к сервисной модели цифровой инфраструктуры органов прокуратуры Российской Федерации и ее развитие; поддержание свободного, устойчивого и безопасного взаимодействия этих органов с гражданами, организациями, институтами гражданского общества, органами государственной власти и органами местного самоуправления.
Применение паспорта предполагает научно-методическое, организационно-правовое и ресурсное обеспечение. Научно-методическое обеспечение включает в себя формирование единой научно-технической политики и научно-методической базы цифровой трансформации органов прокуратуры, в том числе проведение опережающих исследований и разработок с учетом потребностей органов прокуратуры в создании продуктов цифровой среды.
Результатом такой работы должно стать введение в эксплуатацию до 2022 г. единой системы электронного документооборота для правоохранительных ведомств, которая будет контролировать движение расследуемых дел — Государственной автоматизированной системы правовой статистики (ГАС ПС). Главной целью ее создания является обеспечение прозрачности, достоверности и полноты учетных сведений о преступлениях и возможности проследить всю цепочку событий — от сообщения о совершенном преступлении до исполнения судебного решения (постановления), исполнения уголовного наказания и снятия судимости.
Данная программа касается деятельности девяти ведомств: МВД, ФСБ, Следственного комитета, МЧС, Таможенной службы, Генпрокуратуры, Судебного департамента при Верховном Суде, Службы судебных приставов и Службы исполнения наказаний, которые вовлекаются в процесс работы ГАС ПС, т.е. фактически речь идет о функционировании единой базы электронного документооборота уголовных дел, призванной упорядочить процессуальное производство, упростить ведение контроля и надзора в названных ведомствах. В целом это повысит эффективность деятельности в рамках уголовного процесса, обеспечит прозрачность и законность действий правоприменителей, подготовит благоприятные условия для противодействия коррупции.
Отсутствие центрального банка данных уголовно-правовой статистики и единой информационной инфраструктуры межведомственного обмена данными не позволяет на федеральном уровне оперативно получать сведения о конкретном преступлении, результатах расследования уголовного дела, а также данные по актуальным вопросам борьбы с преступностью.
Если рассматривать цифровизацию как средство получения гибкости правоприменения, приносящее высокий результат, то обеспечить достижение межведомственного консенсуса в вопросах функционирования ГАС ПС должна технология распределенного реестра (блокчейн-технологии). Поскольку речь идет о базе информационных активов, одновременно распределенной в нескольких организациях, безопасность и достоверность этих активов поддерживаются криптографическими методами, а записи в реестре могут менять один, несколько или все участники в зависимости от принятых ими правил. При этом важно то, что распределенные реестры в большей мере защищены от хакерских атак, так как они представляют собой ряд копий одной базы данных, которые при кибератаке должны подвергнуться одновременному воздействию, что делает такие данные более устойчивыми к модификации.
В связи с тем что участники распределенного реестра могут обмениваться друг с другом данными в любой момент времени, в конечном счете использование такой технологии позволяет оптимизировать взаимоотношения между государством и гражданином в сфере совместного обращения к данным, повышая прозрачность реестра и доверие к нему.
Абстрактность, оценочный характер многих понятий и технико-юридических средств при объективной потребности в расширении сферы цифровизации юридической практики обусловливают необходимость генерирования и реализации новых идей. Например, нельзя игнорировать то обстоятельство, что в России не существует нормативно-правовой базы, связанной с использованием криптовалюты. Поэтому среди основных факторов, способствующих активизации инвестиционной инновационной деятельности, допустимо выделить разработку системы нормативных актов, регулирующих такую деятельность, с учетом необходимости решения вопросов противодействия криминогенным проявлениям.
Правовая незащищенность криптосферы, подверженной криминогенным рискам, делает ее социально опасной. Под криминогенным риском в данном случае следует понимать вероятность (возможность) наступления криминогенных последствий из-за неопределенности параметров социально-правового регулирования общественных отношений. Это риски, которые способствуют формированию преступного замысла, возникновению цели совершения преступления и связаны с созданием условий, приводящих к достижению преступного результата.
Важно, что в настоящее время созданию таких условий в России препятствует отсутствие у правоохранительных органов правовых возможностей по реагированию и упреждению криминогенных проявлений в данной сфере, в частности связанных с оплатой террористической деятельности «виртуальной валютой», использование которой подразумевает анонимность транзакций и пользователей, быстроту совершения сделок. Далее эту проблему рассмотрим более подробно. Однако заметим, что осуществление мер по нивелированию криминогенных угроз, касающихся криптовалюты, предполагает выполнение и соответствующих условий для правового регулирования развития инвестиционной индустрии, что обусловлено необходимостью проводить последовательную уголовно-правовую политику, которая должна опираться на базовые принципы:
— справедливости — меры, предпринимаемые в отношении конкретного лица по поводу его действий, связанных с использованием криптовалюты, должны базироваться на возможности обеспечить баланс интересов личности, общества и государства;
— адекватного реагирования на любое криминогенное проявление — к правонарушителю в обязательном порядке применяются конкретные меры государственного воздействия независимо от его должностного, профессионального, имущественного статуса, а правоохранительные органы призваны обеспечить нейтрализацию негативных последствий при цифровизации общественной практики.
С уважением, адвокат Анатолий Антонов, управляющий партнер адвокатского бюро «Антонов и партнеры.
Остались вопросы к адвокату?
Задайте их прямо сейчас здесь, или позвоните нам по телефонам в Москве +7 (499) 288-34-32 или в Самаре +7 (846) 212-99-71 (круглосуточно), или приходите к нам в офис на консультацию (по предварительной записи)!
