Можно ли “исправить” недопустимые доказательства?
Вопрос о недопустимости доказательств и возможности их использовать каким-либо образом стоит достаточно остро, поскольку даже если доказательство само по себе содержит достоверную информацию, но не отвечает формальным требованиям закона (например, в на одной из страниц протокола отсутствует подпись одного из понятых), но признается недопустимым и не может использоваться при доказывании вины лица. Безусловно, такие “меры предосторожности” вызваны тем, что в следственной практике имеются случаи фальсификации доказательств, оказания давления на участников дела, а также явных провокаций со стороны правоохранительных органов. А так как принцип презумпции невиновности предполагает, что любые сомнения, в том числе и в достоверности доказательств, толкуются в пользу обвиняемого (подсудимого), то запрет на использование “сомнительных” доказательств является законным.
Однако так как в большинстве случаев недопустимость обнаруживается в судебном заседании, когда возможности собрать новые доказательства ограничены, возникает вопрос о том, можно ли каким-либо образом их исправить недостатки в данных доказательствах.
Как показывает практика, в ряде случаев это возможно. В качестве примера можно привести нарушение права на защиту. При допросе лица, особенно после задержания или при даче явки с повинной, не всегда обеспечивается право лица на консультацию с адвокатом. Безусловно, указанное нарушение конституционных прав и международных актов является существенным, и на такие нарушения нельзя “закрывать глаза”. Однако судебная практика пошла по такому пути, что если в последующем лицо уже после консультации с защитником подтверждает ранее данные им показания, то явка с повинной не признается недопустимым доказательством.
Однако случаи, когда таким образом можно “исправить” доказательства, достаточно редки. Чаще всего их признают недопустимыми и исключают из совокупности доказательств по делу.
При решении вопроса о допустимости доказательств суд может не только проверить документы или, например, назначить экспертизу для выяснения вопроса об их подлинности, но и допросить лиц, которые участвовали в данном следственном действии — понятых, оперативных сотрудников, переводчиков и т.п.. В точки зрения уголовного процесса, они являются свидетелями, и поэтому могут давать свои показания со слов других лиц. Так можно выяснить, были ли соблюдена процедура следственного действия, были ли разъяснены права и так далее.
Однако под предлогом подтверждения соблюдения процедуры следственного действия оперативные сотрудники фактически допрашиваются о его сути, например, о показаниях, которые давало лицо. Так следователь пытается подтвердить показания, которые лицо давало в отсутствие защитника и которые на данный момент не подтверждает. Такие действия являются незаконными. Как указывал Конституционный суд РФ в в Определении от 06.02.2004 № 44-О, нормы ст.56 УПК не допускают возможность восстановления содержания показаний допрошенных вопреки закрепленному в п.1 ч.2 ст.75 УПК РФ правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, относятся к недопустимым. Аналогичным образом решается вопрос о допросе переводчика касательно информации, которую он переводил.
В качестве примера применения этой позиции можно привести одну из апелляционных жалоб, которая была предметом рассмотрения Верховного суда РФ. Было выяснено, что в основу приговора судом первой инстанции были положены показания понятых Л. и Г. касательно сведений, сообщенных М. на допросе в отсутствии защитника. По данному основанию его показания были признаны недопустимыми доказательствами. Верховный суд РФ признал, что понятые не могли быть допрошены по таким вопросам, однако в остальной части приговор оставил в силе, указав, что виновность лица подтверждается иными доказательствами (апелляционное определение от 07.11.2019 по делу № 86-АПУ 19–2).
С уважением, адвокат Анатолий Антонов, управляющий партнер адвокатского бюро «Антонов и партнеры».
